Неточные совпадения
Самгин видел, как отскакивали куски льда, обнажая остов баррикады, как двое пожарных, отломив спинку дивана, начали вырывать из нее мочальную набивку, бросая комки ее третьему, а он, стоя на коленях,
зажигал спички о рукав куртки; спички гасли, но вот одна из них расцвела, пожарный сунул ее в мочало, и быстро, кудряво побежали во все стороны хитренькие огоньки, исчезли и вдруг собрались в красный султан; тогда один пожарный поднял над огнем бочку, вытряхнул из нее солому, щепки; густо заклубился серый дым, — пожарный поставил в него бочку, дым стал более густ, и затем из бочки взметнулось густо-красное
пламя.
После этого он выстрелил из ружья в воздух, затем бросился к березе, спешно сорвал с нее кору и
зажег спичкой. Ярким
пламенем вспыхнула сухая береста, и в то же мгновение вокруг нас сразу стало вдвое темнее. Испуганные выстрелом изюбры шарахнулись в сторону, а затем все стихло. Дерсу взял палку и накрутил на нее горящую бересту. Через минуту мы шли назад, освещая дорогу факелом. Перейдя реку, мы вышли на тропинку и по ней возвратились на бивак.
Авдиев сумел
зажечь и раздуть эти душевные эмоции в яркое
пламя.
Стихи были белые, и белизна их доходила до такой степени, что когда маркиз случайно
зажег ими свою трубку, то самая бумага, на которой они были написаны, сгорела совершенно бесцветным
пламенем.
В самом разгаре суматохи, рискуя передавить пешеходов, мчались на тысячных рысаках молодые люди, обгоняя кокоток, которых коляски и соболя
зажигали неугасимое
пламя зависти в сердцах «наших дам».
Зажгли единственную на всю каюту лампу, которая жалобно звенела матовым колпаком и
пламя которой представлялось мутно светящеюся точкой среди облаков табачного дыма.
Вот тут калмыки незаменимы: они бросаются впереди пожара,
зажигают встречную траву и наконец по самому
пламени возят длинные полосы мокрой кошмы, обжигаясь и задыхаясь от дыма.
Евсей настойчиво старался понять, что случилось в лавке. Было похоже, как будто он неожиданно
зажёг спичку, и от её ничтожного
пламени вдруг жарко вспыхнуло что-то и едва не сожгло его злым огнём.
Ветер выл и заносил в комнату брызги мелкого осеннего дождя; свечи у разбойников то вспыхивали широким красным
пламенем, то гасли, и тогда снова поднимались хлопоты, чтобы
зажечь их. Марфа Андревна лежала связанная на полу и молча смотрела на все это бесчинство. Она понимала, что разбойники пробрались на антресоль очень хитро и что путь этот непременно был указан им кем-нибудь из своих людей, знавших все обычаи дома, знавших все его размещение, все его ходы и выходы.
Островский вырыл могилу, без слез уложил жену в мерзлую землю и заровнял ее… Потом он взял билет на прииски и пособие у якутов на дорогу. Якуты охотно дали то и другое в расчете избавиться от поселенца и воспользоваться его домом и кое-каким имуществом. Но Островский обманул эти наивно-хитрые ожидания: он снес все имущество в избу и
зажег ее с четырех концов. Этот-то пожар мы и видели теперь, проезжая мимо. Роковой ветер из ущелья раздувал
пламя, пожиравшее пять лет труда, надежд, усилий и жертв…
Приживалка
зажгла, однако же, другую свечку, поставила ее перед помещицею и, не отвечая ни слова, уселась на прежнее свое место. Профили старух еще значительнее вытянулись и расширились на стене: голова Софьи Ивановны приняла вид исполинской тыквы; нос Марьи Петровны вытянулся и заострился так немилосердно, что досягнул до чайного стола, так что при малейшем движении
пламени, казалось, он клевал прямо в сахарницу, а иногда зацеплял даже за чепец поручицы, принявшейся снова за свой чулок.
Он поместил ложечку над чашкою Катерины Андреевны, положил в ложечку сахар, обильно полил его ромом и
зажег… Синее
пламя, шипя, запрыгало по сахару.
Побоище продолжалось. Иной дрался поневоле. Быть безучастным зрителем было небезопасно, могли как раз принять за изменника. Не скоро руки палачей устали наносить удары, наступивший вечер не разогнал их. Кто-то догадался посвятить им:
зажгли дома убитых, и страшное
пламя, откидывая на небо багровое зарево и наводя грозные тени на двигавшихся во мраке убийц, придавало этой картине вид еще ужаснее, еще поразительнее.
Побоище продолжалось. Иной дрался поневоле. Быть безучастным зрителем было небезопасно, могли как раз принять за изменника. Не скоро руки палачей устали наносить удары, наступивший вечер не разогнал их. Кто-то догадался посветить им:
зажгли дома убитых, и страшное
пламя, откидывая на небо багровое зарево и наводя грозные тени на двигавшихся во мраке убийц, придавало этой картине вид еще ужаснее, еще поразительнее.
Видя, что
пламя, которое
зажег, готово было превратиться в неугасимый пожар, Русалка начал его тушить.
Желая очиститься от грехов и стяжать мученический венец, они толпою входили в одну избу, обкладывали ее хворостом, который
зажигали со всех сторон, и таким образом погибали в
пламени, воспевая каноны и расточая проклятия на никонианцев.
Когда сначала синим и потом красным
пламенем загорелись серники о трут, Щербинин
зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.